30 января Amnesty International распространила пресс-релиз в связи с задержанием в Нижнем Новгороде четырех нацболов. Поводом для очередного отлова стало официозное шоу под названием "Поддержим отечественный автопром". Екатерина Буничева, Антон Захаров и Александр Зайцев были задержаны, когда они направлялись на площадь Ленина, где должно было проходить мероприятие единороссов.
В тот же день в Нижнем неизвестные повесили растяжку с лозунгом "Путин, уходи!". И хотя непосредственные авторы данного текста остались не найденными, правоохранители в очередной раз решили заняться нацболами. Все трое были обвинены в словесных оскорблениях в адрес сотрудников милиции, а также в том, что они продолжали свои оскорбления после того, как им было приказано прекратить это делать.
Ситуация с четвертым задержанным в тот день, сотрудником "Новой газеты в Нижнем Новгороде" Юрием Староверовым развивалась иначе. Утром он вышел из дома на работу, но в редакции так и не появился. До утра следующего дня никто не знал, где он находится. Обнаружился Юрий уже в суде. Текст обвинения слово в слово совпадало с текстами, представленными в качестве обвинительных заключений остальным "сквернословщикам": бранился и был груб с сотрудниками милиции. То есть, по версии милиции, они ехали на дежурство, когда их внимание было привлечено некими высказываниями Староверова. Какими именно – они уточнить забыли. Ни в милицейских протоколах, ни в материалах судебных слушаний не упоминается, какие конкретные высказывания, сделанные, как утверждает милиция, четырьмя оппозиционерами, стали причиной их административного ареста на пять суток.
Amnesty International не исключает, что нацболы были задержаны сотрудниками милиции с единственной целью — помешать воспользоваться своими правами на свободу собраний и выражения мнений накануне намеченного Дня несогласных.
Никола Дакворт, директор программы по Европе и Центральной Азии Amnesty International заявила, что "намерение выразить свои оппозиционные взгляды не является нарушением закона". Но это только с точки зрения правозащитников. А вот Центр по противодействию экстремизму считает иначе. Если накануне Дня несогласных они осуществляли превентивные действия по "винтилову" нижегородских оппозиционеров, то в день их освобождения, они перешли к акциям возмездия.
Утром 2 февраля перед выходом на свободу двух из четырех задержанных, Антона Захарова и Александра Зайцева, доставили в Центр борьбы с экстремизмом. Там им популярно объяснили, как трудно будет Антону закончить образование в Университете имени Лобачевского. Что касается Зайцева, то его милиционеры назначили в козлы отпущения. Сотрудники Центра разъяснили Александру, что его нос будет сломан после каждой удачно проведенной акции оппозиции в Нижнем Новгороде. Мол, и разбираться не будут, кто ее проводил или в связи с чем.
Задерживал ребят лично подполковник милиции Трифонов. По их словам, он не скрывал своего раздражения антипутинскими растяжками, которые снова стали появляться в Нижнем Новгороде. Причем, в основном, тем, что "его Москва достала"...
(21 января растяжка "ПутинЪ ВонЪ" появилась на виадуке в районе станции метро "Пролетарская". А 28 января на пешеходном мосту на Окском съезде народ любовался уже упомянутым текстом "Путин, уходи!").
Именно в связи с последней растяжкой подполковник Трифонов задержал Староверова. Как выяснится позже, возбудили целое уголовное дело. При этом Староверов по данному делу не проходит ни свидетелем, ни подозреваемым. Очередное дело-фантом: тянется месяцами, не приносит никаких результатов. Зато как удобно трепать нервы вызовами на допросы. И никаких следственных действий, кроме обысков.
(После серийных набегов на квартиры несогласных в марте прокуратура не знала, куда складировать собранный конфискат. Но зато майор Трифонов стал тогда подполковником. А сейчас ему явно очень хочется получить звезды полковника).
Вечером того же дня триллер продолжился. Уже на квартире Юрия Староверова. Юра – человек бывалый. Политзек со стажем. Отсидел год без недели в Бутырке по делу о "захвате приемной президента" на Старой площади. (С легкой руки Анны Степановны Политковской, эти сорок "захватчиков" стали называться новыми декабристами).
Староверов так рассказывал о событиях воскресного вечера: "В районе девяти вечера мигнул свет. Минут через 10 погас окончательно. Мы с женой, будучи людьми жизнью учеными, не побежали на лестничную площадку проверять, что с распределительным щитом, а решили подождать. Прислушались, что происходит в коридоре. Там были непонятные шерохи, шепоток, осторожные переступания с ноги на ногу. Стало понятно, что там опера. Все-таки за предыдущий год у меня уже было два обыска. Минут через сорок им надоело играть в штирлицев. Они начали стучать в дверь".
Стучали около получаса. Без объяснений. Юра успел позвонил родителям и друзьям. Пока те ехали, они с женой держали оборону. Писатель Захар Прилепин, с которым Юра работает вместе в "Новой газете", и Илья Шамазов увидели, что на лестничной клетке собралось девять человек: следователь, оперативники, начальник Центра по борьбе с экстремизмом полковник Грачев и пресловутый подполковник Трифонов, а также два сотрудника МЧС. Начались переговоры. Было предложено два варианта: либо Староверов открывает дверь и в квартиру проходят только следователь и один из оперативников с нормальными понятыми, а не с обычными в таких случаях засланными казачками, либо вся эта толпа вскрывает дверь и обыск проводят уже гурьбой. Обыск закончился только в половине второго ночи. Несмотря на изначальные намерения искать в квартире, уже опустошенной предыдущими набегами, краски, кисточки, трафареты и рулоны черной ткани, в очередной раз унесли компьютеры и две штуки листовок в защиту парка "Дубки". Но при задержании 28 января подполковник Трифонов позларадствовал: "Ты не понял, что происходит? Мы тебе меняем условный срок на реальный".
На этом дело не закончилось. Той же ночью был задержан Илья Шамазов. И на этот раз за "неуважительное отношение к сотрудникам милиции при исполнении служебных обязанностей". На следующее утро он получил свои пять суток за так называемое "хулиганство". И это – не конец истории о репрессивных методах нижегородских правоохранителей. Один из сотрудников весьма влиятельной международной организации сумел дозвониться до штаб-квартиры анти-экстремисткого центра. В ответ на вопрос, что происходит со Староверовым, он услышал: "С нашей точки зрения, Староверов – преступник. И есть подозрения, что он может хранить незаконное оружие". Это невозможно интерпретировать иначе, как угрозу. Дошла очередь и до единственной осужденной девушки. Катя Буничева – учитель истории в средней школе № 106. 2 февраля, после своего освобождения, она вышла на работу. Директор школы, Владимир Петрович Ушаков, тоже предложил ей сделать выбор. Она пишет заявление об увольнении по собственному желанию. В случае отказа - администрация увольняет ее по статье 57 п.2 Трудового Кодекса РФ как "несоответствующую статусу педагога". Не важно, что она – хороший историк. Не важно, что она участвует в конкурсах на звание "Учитель года". е важно, что она учится в аспирантуре. Главное, что Екатерина - другоросс, в отличие от директора – единоросса.
В общем, 2009 год в Нижнем Новгороде начался с размахом. В 2006 году Amnesty International спасла от реального срока Станислава Дмитриевского, руководителя Общества российско-чеченской дружбы. Они вовремя приняли решение признать его потенциальным узником совести. Это, скорее всего, и стало одним из самых немаловажных факторов, перевесевших чашу весов с реального срока на условный.
Термин "узник совести" был выработан Amnesty International в начале 60-х. Он был введен в обращение основателем организации — британским юристом и правозащитником Питером Бененсоном. Первым узником совести в 1962 был назван пражский архиепископ Йозеф Беран, который провел 14 лет в тюрьме (1949—1963) за проповедь, осуждавшую коммунистический строй. Одним из первых советских узников совести в 1962 году был признан католический священник из Львова Иосиф Слипый, который провел в лагерях 18 лет и был выслан из СССР в 1963 году, а в 1965 назначен кардиналом и главой Украинской греко-католической церкви. В СССР к категории узников совести также причисляли Натана Щаранского, Андрея Сахарова, Александра Солженицына, Юрия Даниэля, Андрея Синявского, Иосифа Бродского, Глеба Якунина, Владимира Буковского, Сергея Ковалева. Последние советские узники совести были освобождены в 1987 году. После распада СССР Amnesty признала узниками совести в России только трех человек: Григория Пасько, Александра Никитина и Льва Пономарева.
В этом году ряды узников совести увеличились еще на четыре имени: Екатерина Буничева, Антон Захаров, Александр Зайцев, Юрий Староверов.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
